Гарри Гаррисон

Скорость гепарда, рык льва

— Он едет, папа, — закричал Билли, взмахнув полевым биноклем. — Только что обогнул угол Лиловой улицы.

Генри Брогэн что-то удовлетворенно буркнул, не без труда усаживаясь за руль своего роскошного, это вам не микролитражка, лимузина: двадцать два фута длины, восемь — ширины, двигатель в триста шестьдесят лошадиных сил, четыре дверцы, кругом электромоторы, система кондиционирования. Между большой «баранкой» и кожаным передним сидением места хватало, но и Генри мог похвастать внушительностью габаритов. Он буркнул вновь, повернув ключ зажигания. Рев могучего двигателя заполнил гараж. Генри широко улыбнулся, поднося раскаленный прикуриватель к кончику длинной сигары.

Билли, присев за изгородью, не отрывался от бинокля. Наконец, крикнул, вибрирующим от волнения голосом.

— В квартале от нас и сбрасывает скорость!

— Поехали! — весело откликнулся отец и нажал на педаль газа.

Грохот выхлопа напомнил гром, открытые ворота гаража завибрировали, пустые консервные банки запрыгали на полках. Огромный автомобиль вырвался из гаража на подъездную дорожку, улицу и покатил с грацией и величием «Боинга-747». Ревя, как голос свободы, обогнул одноцилиндрового, из пластика и фанеры, расходующего один галлон на сто тридцать две мили, одноместного «экономного жука», за рулем которого сидел Саймон Писмайр. Саймон как раз собрался повернуть на свою подъездную дорожку, когда мимо проскочил дредноут автострад и поднятый им ветер едва не смел микролитражку Саймона с асфальта. Саймон, побагровевший от ярости, поднялся над ветровым стеклом, как суслик над норкой, в бессильной злобе потряс кулаком вслед Автомобилю, его слова заглушил рев восьми цилиндров. Генри Брогэн наслаждался этой сценой в зеркале заднего обзора, так смеялся, что пепел с сигары упал на брюки.

Действительно, зрелище было великолепное, кит, плывущий в косяке пескарей. Маленькие автомобильчики, снующие по улице, разлетались в стороны, водители, выпучив глаза, наблюдали как Генри проезжает мимо. Не меньшее внимание оказывали ему пешеходы и велосипедисты, успевшие оттяпать у автомобилистов немалую толику мостовой. Король в своей карете или лучший бейсболист Америки на плечах своих товарищей по команде не могли бы вызвать большего интереса. В этот миг Генри был королем дороги и сиял от удовольствия.

Впрочем, далеко он ехать не собирался. Автомобиль, глухо урча двигателем, дождался, пока вспыхнет зеленый свет, потом повернул за угол на Голливудский бульвар и остановился около аптеки. Выключать двигатель Генри не стал, вылез из кабины, что-то бормоча себе под нос, прикидываясь, что не замечает восхищенных взглядов всех, кто проходил или проезжал мимо.

— Отличная машина, — доктор Кайн, владелец аптеки, встретил его у дверей и протянул четырехстраничный экземпляр еженедельника «Лос-Анджелес таймс». — И, как я вижу, в прекрасном состоянии.

— Спасибо, док. Хороший автомобиль требует соответствующего ухода.

С минуту они поговорили об обычных мелочах: отключении света на Восточном побережье, школах, закрывающихся из-за недостатка электроэнергии, очередном экстренном послании президента, шансах Митчелла и Стена на освобождение на поруки. Потом Генри неспешным шагом вернулся к автомобилю, бросил газету на пассажирское сидение. И как раз открывал дверцу, чтобы сесть за руль, когда Саймон Писмайр подкатил на своем «экономном жуке».

— Действительно экономит бензин, Саймон? — с улыбкой спросил Генри.

— Слушай сюда, черт тебя побери! Ты выехал на этом танке и едва не раздавил меня! Я заявлю на тебя в полицию!

— Ну что ты, Саймон. Я ничего такого не делал. И близко к тебе не приближался. Смотрел очень внимательно, потому что разглядеть твою крошку иной раз не так-то легко.

Саймон залился краской, сердито двинулся к Генри.

— Не смей так со мной говорить! Я подам на тебя в суд вместе с твоим монстром, сжигающим наши бесценные резервы...

— Не горячись, Саймон. Твоя тикалка может и отказать, если будешь так волноваться. Ты в том возрасте, когда сердце надо беречь. И ты знаешь, что с законом у меня все в порядке. Все, кто мог, меня проверил, и комиссия по ценам и ресурсам, и департамент по налогам и сборам, и полиция, все. Они восхищались моим автомобилем, а уходя, пожимали мне руку, как джентльмены. Закон любит мой автомобиль, Саймон. Не так ли, патрульный?

О'Райли, который любовался автомобилем Брогэна, прислонив велосипед к стене, помахал рукой.

— Именно так, мистер Брогэн, — и нырнул в магазин, не желая втягиваться в дискуссию.

— Так-то, Саймон, — Генри сел за руль, чуть придавил педаль газа. Двигатель хищно взревел, и люди подались назад.

Саймон всунулся в окно.

— Ты ездишь на этом автомобиле только для того, чтобы досадить мне! Вот, зачем ты это делаешь! — прокричал он. Кровь еще сильнее прилила к голове, на лбу выступили капли пота.

Генри добродушно улыбнулся, затянулся сигарой, прежде чем ответить.

— Напрасно ты так. Мы же соседствуем много лет. Помнишь, как я купил «шеви», а ты, неделей позже, двухдверный «бьюик»? Я купил отличный, пусть и подержанный четырехдверный «бьюик», а ты в тот же день приобрел новый «торнадо». Я понимаю, чистое совпадение. А когда я вырыл у себя двадцатифутовый бассейн, ты, так уж вышло, вырыл тридцатидвухфутовый, да еще на фут глубже, чем у меня. Но меня это нисколько не волновало...

— Черта с два!

— Ладно, может и волновало. Но теперь не волнует, Саймон, абсолютно не волнует.

Он нажал на педаль газа, дредноут автострад величественно тронулся с места, обогнул угол и исчез за поворотом. И Генри, направляясь к дому, не мог вспомнить дня, когда солнце светило бы так ярко, а воздух был таким сладким. Действительно, чудесный выдался денек.

Билли ждал у гаража, закрыл ворота, как только их миновал сверкающий задний бампер. Громко смеялся, когда отец начал рассказывать ему о случившемся, а когда история подошла к концу, они оба разве что не покатывались от хохота.

— Жаль, что я не видел его лица, папа, ужасно жаль. Слушай, а почему бы завтра не увеличить громкость выхлопа? На выходе из усилителя можно получить двести ватт, а между задними колесами у нас двенадцатидюймовый динамик. Что скажешь?

— Можно, но только на чуть-чуть. Чтобы оставить что-то и на последующие дни. Давай взглянем на часы, — он повернулся к приборному щитку и улыбка сползла с его лица. — Господи, я проездил одиннадцать минут. Не знал, что так долго.

— Одиннадцать минут... примерно два часа.

— Я знаю, черт побери. Надеюсь, ты мне поможешь, а то у меня не хватит сил, чтобы поднять за обедом ложку.

Из ящика с инструментом Билли достал заводной ключ на длинном штыре, свернул крышку с бензобака, вставил ключ в гнездо. Генри поплевал на ладони, взялся за рукоятку.

— И пусть пружину придется взводить два часа, — пропыхтел он. — Овчинка стоит выделки.